ЖИРАФА? НЕТ, МИФ!

Читателя, искушённого в методологии научных дискуссий, не надо убеждать, что жирафы не существуют. Ему достаточно чётко и ясно сказать: "Её нет и не было!"

Подобный метод доказательства получил название "принципа Лавуазье" в честь основоположника современной химии, который отрицал существование метеоритов на том разумном основании, что "камни не могут падать с неба, потому что на небе нет камней". Среди последователей знаменитого химика был и Симон Ньюкомб, отвергший идею создания летательных аппаратов тяжелее воздуха, потому что аппараты тяжелее воздуха не могут держаться в воздухе. Независимо от великого французского учёного так называемый "принцип Лавуазье" был сформулирован в России: "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда".

Ярким примером последовательной борьбы с антинаучными фактами может послужить история разоблачения легенды о животном, именуемом "жираф" или "жирафа".

Первое упоминание о мифологическом звере с неестественно длинной шеей мы находим у арабского путешественника Аль Кварима. Вслед за ним многие путешественники уверяли, что они видели, а некоторые - даже фотографировали это "длинношеее". Памятуя о "принципе Лавуазье", мы ограничимся констатацией факта, что жирафа не существует, и основное внимание уделим тому, каким же всё-таки образом могла возникнуть "Легенда о жирафе". Более того, оставив в стороне классовые, социологические корни этого мифа, мы ограничимся только гносеологией вопроса. Итак, каково же происхождение мифа о жирафе?

Общеизвестно, что в Африке, которой приписывается сомнительная честь быть родиной этого гипотетического животного, довольно часто наблюдаются явления, известные под названием фата моргана или мираж, когда наблюдатель видит отдалённые предметы в местах, где они на самом деле отсутствуют. При этом сам предмет или часть его могут предстать перед наблюдателем в деформированном виде - вытянутыми в горизонтальном или, чаще, вертикальном направлении, как в кривом зеркале. Естественно предположить, что поводом для возникновения версии о существовании жирафы послужил мираж, из-за которого обычное, хорошо изученное животное, например лошадь, могло представиться путешественнику в искажённом виде, с непомерно длинной шеей.

Действие фата морганы могло быть усугублено фактором чисто психологического характера. Путешественнику, заблудившемуся в пустыне и мучимому жаждой, в условиях действия высокой температуры и заторможенного сознания могло начать казаться, что его шея растёт и вытягивается до размеров, позволяющих дотянуться до ближайшего оазиса. Немудрено, что фантазия путешественника на основании увиденных миражей могла создать образ животного со столь же длинной шеей.

Любопытно, что миф о жирафе получил особенно широкое распространение в России. По-видимому, это может быть связано со своего рода гипнотизирующим звучанием определения жирафы словом с тремя буквами "е": "длиношеее". Однако, дополнительный анализ показывает, что слово это отнюдь не уникально для русского языка: помимо уже известного "змееед", можно назвать также - "клееед". В этих условиях необходимость сохранения мифа о жирафе в русском сознании явно отпадает.

Нельзя оставить также без внимания влияние подсознания на зарождение мифа о жирафе. Известный немецкий психоаналитик проф. Хегебур в своей книге "Пролегомены. Введение в начала приближённого познания жирафы" весьма убедительно показывает, что длинная жирафья шея есть не что иное, как фаллический символ.

Польский исследователь Гржибовский видит в легенде о жирафе пробуждение биологической памяти человека о вымерших доисторических животных, также отличавшихся исключительно длинной шеей. Не привычка ли совать свою голову на длинной шее куда не надо привела их к гибели?

Следует упомянуть также о работе английского биоматика Дж. Гедвика, который, давая дальнейшее развитие мифу о жирафе, доказывает, что понятие "жирафы" могло быть введено для сугубо частного случая применения методов статистической физики к сравнительной патоанатомии парнокопытных. При этом само понятие приобретает сугубо абстрактный характер и отнюдь не предполагает существования материального носителя его свойств.

Таким образом, мы видим, как применение современных научных методов позволяет объяснить возникновение легенды о жирафе с позиций последовательного материализма, не прибегая к заведомо не выдерживающей критики гипотезе о реальном существовании жирафы. Применение этих методов может быть плодотворно при подходе к рассмотрению других вопросов во всех областях знаний.

В заключение хотелось бы отметить достопримечательный факт, ярко демонстрирующий единство здравого смысла и новейших достижений современной науки. Когда простому американскому фермеру показали рисунок, изображающий так называемую жирафу, он воскликнул: "Не может быть!" Разве это не служит наглядным подтверждением народной мудрости и близости к народу современной науки?

Проф. А. Льз